Чиновничий гамбит
или Кривое зеркало истории

Предисловие



Кому не грезился собственный образ в анналах истории? Конечно же не только сухие, как хворост, строчки в учебнике. Но стать известным персонажем в литературе. И вишенкой на торте (как-никак в XXI веке живём) — героем кино, а ещё лучше, сериала.

И всё же, не стоит жалеть тех, кому так и не удалось воплотить грёзу в жизнь. Подчас печальнее участь «везунчиков»…

Грех тщеславия на этом не ограничивается. Многие с тоской смотрят в прошлое, ибо там им мерещатся, утраченные ныне, романтизм и величие. Действительно, «врач» звучит не столь возвышенно, как «целитель». «Солдат» обыденнее «воина». И даже «герой» больше не эпитет, возносящий имя на один пьедестал с великими… а просто канцелярская запись за безликим номером бюрократического механизма.

Ну, а «чиновник» и вовсе приобрело едва ли не презрительную окраску… Что для представителей этого социального среза звучит особенно обидно. Всё-таки люди какой-никакой властью наделены. Вот раньше была же «аристократия»…

И улетает мысль в далёкие розовые дали. Дабы найти там такой желанный романтичный образ в благородных декорациях прошлого.

Вот только, если откинуть тщеславные позывы, вместо радужного, но пустого самоудовлетворения, можно найти в истории опыт, который пригодится и сегодня. И кое-что ещё… нечто, что роднит прозаичных современников с благородными «предками» гораздо больше, чем любые звания и титулы.

Что ж, давайте, уподобившись древним вагантам, отправимся за знаниями в далёкое путешествие, пусть не в пространстве, но во времени.

Глава I

Сия драма разворачивалась без малого шесть сотен лет назад во французской стороне…

В высоком кабинете за широким письменным столом уважаемому человеку было плохо. Не от вина, как могло бы показаться из-за географического расположения. И всё же епископа Нантского мутило.

Когда-то судьба шестого сына мелкого и небогатого дворянина не сулила ничего хорошего. Наследство ждало первенца, сказочную судьбу мудрецы предрекали лишь седьмым сыновьям… А шестому ненаследному оставался единственный путь — принять постриг и… молиться. Чтобы не пришлось всю жизнь прозябать среди низших клерков духовенства. Как ни парадоксально, молитвы были услышаны. Юношу взял под своё крыло герцог Бретонский.

Так церковную службу заменила политическая карьера будущего епископа. Почва для той карьеры была самой благодатной. Столетняя война между Францией и Англией в разгаре. И герцогу, желавшему сохранять нейтралитет пока не станет очевидным победитель, приходилось много лавировать между английскими захватчиками и французским престолом. Протеже герцога прекрасно справлялся с возложенными на него задачами, со временем заслужил статус канцлера и стал от имени своего сюзерена «смотрящим».

Но теперь к горлу епископа подкатывал комок. Впервые он не мог выполнить поручение герцога. Не только человека, которому он был обязан всем, но и от которого зависело будущее епископа. Накопленный капитал, положение в обществе, власть… всё это могло улетучиться в одночасье. Он уже видел, как такое происходило, когда герцог разочаровывался в некоторых вассалах. А несколько раз и сам епископ способствовал перемене герцогского расположения.

И всё же, новая задача не шла ни в какое сравнение со всеми предыдущими. Надо было избавиться от одного барона, который давно уже мозолил глаза герцогу. Однако, не просто избавиться, но и найти законные основания присвоить его владения.

Вроде бы плёвая задача. Баронов во Франции, как блох на английских псах. Но только один из них — ближайший сподвижник короля, прославленный герой войны и маршал Франции… пусть и в отставке.

Как в таком случае прикажете быть скромному региональному чиновнику?.. Вот и епископ уже несколько месяцев ломал голову и с каждым днём ему становилось всё хуже…

Он усталым взглядом обвёл свой стол. Переложил трактат Бернарда Ги, ставший в последнее время его настольной книгой. Посмотрел, на календарь, поёжился и, вытащив бумагу месячной давности, стал перечитывать. Заявление бедняцкой семьи о пропаже ребёнка…

Глава II

— В замке барона? Вы уверены? — епископ внимательно вглядывался в неопрятные лица просителей.

— Так точно, ваше сиятельство… — сказал мужчина.

— Святейшество! — вставила женщина, дёргая мужа за рукав.

— Преосвященство, — прошипел за их спинами секретарь.

— А что ж вы теперь-то пришли? Семь месяцев уже прошло…

— Так сердце материнское ведь не каменное… — запричитала женщина.

— И правда, камень столько бы не выдержал.

— Мы третьего дня к нашему приходскому священнику ходили, — начал оправдываться мужчина. — Только выгнал он нас… Ваше свинейшество…

— Святейшество! — взвизгнула жена.

— Преосвященство! — отчётливо зарычал секретарь.

Епископ усмехнулся.

— Ну, может не назови вы его «свинейшеством», он бы вас и дослушал. Ладно, — он кивнул секретарю. — Прими и оформи их заявление.

Посетители подобострастно закивали.

— А… нам может что-нибудь причитаться? — порывисто спросила женщина, тут же состроила скорбную гримасу и запричитала. — Всё-таки будущего кормильца лиши-и-ились…

— И что вы хотите? — епископ приподнял бровь.

— Может материальная компенсация какая… — вступил муж.

— Или корову!.. — женщина одним глазом вынырнула из-за сомнительной тряпицы, которой стирала слёзы и размазывала грязь.

— Думаете она вам заменит сына?

Посетители потупились.

— Ладно, — епископ махнул рукой. — Посмотрим, что можно сделать…

— Спасибо, ваше… — в один голос начали супруги.

— Преосвященство! — рявкнул секретарь и не дав договорить вывел просителей из кабинета. 

Давно уже не доводилось епископу лично общаться с подобными посетителями. И вряд ли он опустился бы до такого, но гнев Герцога толкал на отчаянные шаги.

Глава III

Бомонд, в несвойственной ему манере, тривиально мрачнел лицом. От высоких кабинетов до последних закоулков канцелярий бушевала настоящая буря сплетен, негодования и обсуждений. Эпицентр бури приходился на приёмные покои герцога.

Причиной ужасающего катаклизма стал наглый демарш Барона. Бывший маршал в сопровождении кортежа вооружённой охраны ворвался в церковь, прервав службу, выволок и пленил священника. Не абы кого. Священником был личный казначей герцога.

— Это уже ни в какие ворота!..

Епископ не видел герцога в таком гневе даже после того, как нынешний король, тогда ещё только дофин, подставил герцога, и тот оказался в плену у врагов.

— Этот нахал!.. Да будь он хоть трижды клятым героем!..

В прошлый раз спасла герцогиня. И самого герцога (натурально собрав войско, с боем вырвала из плена), а после и епископа от несправедливого, стоит отметить, гнева хозяина. В этот раз герцогини рядом не было.

— И ради чего?! Ради амбиций? Я бы понял. Из-за интриг и политики — тоже. Но ради расторжения сраной сделки?!..

Барон действительно заключил сделку с казначеем герцога о продаже одного из своих замков. Но потом передумал. И теперь в казематах барона из казначея выбивали отказ от сделки. По слухам, причиной явился какой-то дальний родственник барона, предложивший ему за этот замок более привлекательную сумму. По слухам… За «слухи» отвечал присутствовавший здесь же глава тайной службы, отошедший к дальней портьере и старавшийся слиться, надо отдать должное — не безуспешно, с окружающей обстановкой.

— Merde!.. ça me casse les couilles… (прим. что-то на французском, но вдаваться в подробности перевода мы не будем)

Посчитав, что герцог уже излил все эмоции, вперёд выступил прокурор, близкий родственник казначея. Епископ про себя сочувственно вздохнул, не одобряя его манёвра, и, в свою очередь, постарался как можно незаметнее оказаться подальше от прокурора. Желательно поближе к главе тайной службы, может и на епископа подействует его маскировочная аура.

— Ваша Светлость… — начал прокурор.

— Merde! — герцог, не думавший остывать (просто дух переводил), схватил со стола первый попавшийся предмет и швырнул им в прокурора. Тот еле успел отшатнуться. Увесистая серебряная чернильница хищной птицей взвыла, рассекая воздух, на мизинец разминулась с виском прокурора, и с разочарованным клёкотом поразила деревянный барельеф позади него.

Вспышка ярости будто разом испепелила остатки герцогского гнева, оставив после себя лишь подпалину неудовольствия на лице.

— Итак. Идеи, предложения? — голос герцога звучал теперь тихо и с лёгкой хрипотцой.

Глава тайной службы тенью отделился от обстановки, будто на глазах обретая объём.

— Один из приближённых барона слывёт некромантом. По слухам, он проводит для барона какие-то ритуалы. Быть может стоит поговорить с инквизицией?

Герцог повернул лицо к епископу. Тот покосился на тяжёлое бронзовое пресс-папье в опасной близости от руки герцога.

— Это не новость, ваша Светлость. Всем прекрасно известно, что при бароне находится итальянец. Монах из францисканского ордена. Я уже предпринял попытку договориться с Инквизитором. На что он ответил решительным отказом. Резонно замечая, что в случае следствия защита легко опровергнет все слухи о некромантии и представит монаха, как экзорциста. 

— Что-то для представителя нищенствующего ордена этот итальянец крайне жаден до денег… — решил подать голос прокурор.

— Данный факт можно было бы использовать против монаха, но никак не против барона. Так что, увы, это нам тоже не поможет… — притворно вздыхая сказал епископ.

— Как и скорбные вздохи! — снова вспылил герцог. Все присутствующие, подобающим случаю образом, потупили глаза в пол. Герцог взял чистый лист и перо. Рассеянно обшарил взглядом стол, затем посмотрел в сторону истекающего чернильной кровью барельефа. Вздохнув, он обратился к епископу:

— Подайте чернила… раз уж от вас всё равно больше нет толку.

Епископ безропотно подошёл к секретеру, наполнил из колбы новую чернильницу и с поклоном поставил её перед герцогом.

— Хочешь что-то сделать — делай это сам… — проворчал герцог и принялся писать. Дописав письмо он поднял глаза на ожидавших.

— Казначея я освобожу сам. Но придётся обратиться к королю. И барон вновь выйдет сухим из воды, можно не сомневаться. А вам, господа, хочу напомнить — на ваши места есть огромная очередь желающих. Особенно это касается вас, епископ.

У епископа на мгновение потемнело в глазах. Герцог за все годы ни разу ещё не угрожал столь открыто, а значит терпение его и правда на пределе. Преодолевая накатившую слабость епископ заговорил:

— Вы же знаете, ваша Светлость, я никогда вас не подводил… — слова ежиным семейством выцарапывались из разом пересохшего горла.

— Так не подведите и в этот! — прервал его герцог и махнул рукой. — До истечения этого года я хочу, чтобы вопрос с бароном был решён окончательно! Всё, свободны.

Епископ поклонился и двинулся к выходу на негнущихся ногах. По дороге он бросил взгляд на барельеф, павший жертвой господского гнева. Отломившаяся крышка осколком когтя хищной птицы застряла в плече нагой нимфы. Она будто истекала кровью и с мольбой смотрела на сатира, игравшего на флейте. Лицо сатира в брызгах чернил преобразилось в дьявольскую ухмылку, обращённую к епископу.

Глава IV

— Вы же и сами прекрасно понимаете, как слабо звучат ваши аргументы, — инквизитор, заложив руки за спину, прохаживался по кабинету епископа с интересом разглядывая мелкие детали. — Только в городе за последний год бродячие псы загрызли пятерых детей.

Епископу не хотелось вспоминать об этом. Городской совет старейшин (состоящий традиционно не из самых старых, а из богатых и влиятельных) не смог договориться, как избавить город от бродячих псов, и они всем составом пришли к нему. Но были крайне раздосадованы, услышав ответ, что собаки не кара Господня, и четвероногих предстоит выдворять в индивидуальном порядке, вооружившись необходимым инвентарём. Но, так и быть, в след бравым избавителям епископ пошлёт свою молитву. Какую именно молитву епископ не уточнял, но по лицам просителей увидел, что они догадались о её содержании близко к тексту.

Дойдя до книжного шкафа и изучив корешки, инквизитор без тени смущения выдвинул несколько книг, заглядывая, не скрыто ли ничего интересного за первым рядом. Не прерывая своего занятия, он продолжал разговор с непринуждённостью светской беседы:

— А за городом волки, медведи. Это не говоря об англичанах, продающих детей на «тот берег»…

За слухи о торговле детьми англичанами, надо было сказать спасибо главе тайной службы. Именно он принёс эту байку, так и не разыскав сына одного из мелких, но приближённых к герцогу, дворян. Спустя три дня, правда, отрок нашёлся в соседнем замке. Как выяснилось, на городской площади выступал менестрель. Выступление имело такой успех, что его пригласили в замок. За менестрелем увязалась целая толпа городских детишек, в том числе и сбежавший из-под присмотра благородный неслух. В замке его опознали и приютили. А через несколько дней, когда репертуар менестреля окончательно иссяк, сопроводили юного господина до родителей. Но миф про англичан, которых и так не любили, прижился несмотря ни на что.

— А ещё холера, тиф, проказа… боюсь разглядеть в этом списке барона не представляется решительно никакой возможности… — со вздохом закончил инквизитор осмотр помещения, присаживаясь, наконец, в приготовленное для него кресло. Епископ не торопясь наполнил кубок гостя. Собственно, под предлогом опробовать вино, которое прислал друг епископа (монах бенедиктинец, известный увлечённый винодел), инквизитор и был приглашён. Но ещё до того, как вино принесли из погреба, епископ, не утерпев, поведал о своей идее. К своему разочарованию он не встретил одобрения, не говоря уж о поддержке, на которую очень рассчитывал.

— Отменное вино! — отпив из кубка инквизитор с удовлетворением щёлкнул по нему ногтём. — Ваш бенедиктинец и впрямь наделён талантом.

— Болезни, дикие или одичавшие животные… — епископ даже кивком не ответил на комплимент гостя. Он не мигая уставился в тлеющий камин, скрупулёзно подбирал слова, словно выплетая из них завораживающе красивую, и от того ещё более опасную паутину. — И, конечно, человек, который страшнее всех перечисленных напастей. Но это знаем мы с вами. Обычные люди знают иное — днём их детей похищают кикиморы, а ночью вурдалаки. Порчу и сглаз насылают ведьмы и колдуны. Болезней и собак в их списке вам тоже не удастся разглядеть. Но скажи им, что сосед по ночам перекидывается в кровожадного жеребца, изрыгающего пламя, и на следующий день найдётся тот, кто видел отсветы этого пламени в своём окне, и отпечаток копыта возле крыльца…

— Красиво излагаете, — инквизитор вновь приложился к кубку. — Признаю, в ваших словах есть здравое зерно… Но, позвольте, что вы хотите от меня?

— Мы же оба с вами понимаем, что такое дело без вашего участия и поддержки… — епископ покрутил своим бокалом, словно ждал, что искомые слова всплывут со дна. — Будет смотреться странно… мягко выражаясь.

— Без участия инквизиции ваше дело вовсе немыслимо, — гость громко хохотнул, но серые глаза оставались бездушно спокойными. — Отвечу вам словами… впрочем, не помню чьими — зачем это вам — я понимаю, но какой мне с того прок? — инквизитор взял гроздь винограда с фруктовой вазы. — Или польза?

— А как же польза дела? — епископ приподнял уголок губ. — К тому же я лично вам буду очень обязан.

— Это безусловно! —инквизитор вновь хохотнул с непроницаемым лицом. — И хоть мне по душе ваше общество, я всё же не настолько люблю вино… И редких интересных книг я у вас не заметил, — он оглянулся на полки. — Хотя слышал обратное. В общем, вновь вынужден ответить вам отказом. Но вы не стесняйтесь, обращайтесь снова.

Уже возле двери инквизитор обернулся:

— Когда герцог отвернёт от вас свой сиятельный лик, не отчаивайтесь. Я буду рад принять вас в наше скромное бюро расследователей…

Глава V

— О какой, чёрт бы его побрал, книге он вёл речь? — епископ прервал свои метания по кабинету, чтобы прожечь взглядом застывшую фигуру секретаря.